browser icon
You are using an insecure version of your web browser. Please update your browser!
Using an outdated browser makes your computer unsafe. For a safer, faster, more enjoyable user experience, please update your browser today or try a newer browser.

Чеховская Полевщина

Posted by on 04.04.2012

 http://ierusalem.ru/?page_id=4553

Всего в пятистах метрах от Максимовки на берегу речки Вейны (местные жители называют ее – Веенка) расположено старинное село Полевшина, чье историческое название – Полевщина. Вот и здесь не однажды бывали Чеховы. Притягивали эти места и своей красотой, и, пожалуй, в не меньшей степени, загадочностью (но об этом чуть позже). Кроме того, село окружено Дарагановским — по имени владельца — лесом с обильными дарами грибов, орехов, ягод (недаром первоначальное название тех мест -Малинки). Надо сказать, все Чеховы, включая Антона Павловича, были заядлыми грибниками. Понятно, что, хотя и называли Дарагановский лес дремучим, но за три бабкинских дачных лета лес этот для Чеховых стал своим.

Разумеется, в лесу можно и поохотиться. Да и было на кого – зайцы, лисы, кабаны разнообразная дичь (еще в 50-е годы прошлого века обитали здесь тетерева, глухари, рябчики — что уж говорить о веке позапрошлом…). Но тут, по части охоты, главным был Левитан — «ярый охотник», как называл его Антон Чехов. Впрочем, нередко вместо ружья Левитан брал с собой мольберт и кисти. Его художественную натуру не мог не завораживать этот, будто первозданный, величественный лес. Кстати сказать, до сих пор он в чести у художников, — студенты московских художественных вузов нередки в краях полевшинских.

Издавна, с конца XVI до начала XVIII веков Полевшина была вотчиной бояр Полевых, род которых ведет свое начало от князя смоленского Юрия Святославовича. Правнук князя, Александр Борисович Поле, был боярином великого князя Василия Дмитриевича (1384—1425), ну а потомки боярина Поле именовались уже Полевыми.

В 1704 году по прошению Ф.М. Полева вместо прежней, деревянной, церкви здесь была сооружена каменная церковь Казанской иконы Богоматери в стиле «московского барокко

XVII века» с соответствующим богатым декоративным убранством. Первоначально постройку венчало пятиглавие. С трех сторон храм окружала галерея — гульбище. Позднее с запада к галерее пристроили шатровую колокольню.

Резной четырехъярусный деревянный иконостас церкви содержал великолепную, греческого письма, особо чтимую Казанскую икону Божией Матери в серебряной вызолоченной ризе.

С 1760 года усадьбой владел фаворит Екатерины I I С.В. Салтыков и его жена М.П. Салтыкова (урожденная Балк — Полева).

Знаменательно, что Полевшина не осталась в стороне от «большой» истории России, связанной с Отечественной войной 1812 года. Во время войны с Наполеоном здесь развернулось партизанское движение. В соседней Максимовке по распоряжению фельдмаршала Кутузова был расквартирован партизанский отряд.

В 1825 году вблизи церкви была выстроена небольшая кирпичная часовня, а симметрично ей — церковная сторожка (их и сейчас можно увидеть в Полевшине, к сожалению, уже со значительными следами разрушения).

В 1834 году владельцем усадьбы стал камергер князь А.А. Щербатов.

Затем, с 30-х годов

XIX века, усадьба несколько раз переходила из рук в руки. Первая треть XIX века стала временем начала упадка усадьбы. Если в 1784 году при Казанской церкви числилось 60 приходских дворов, то с 30-х годов следующего века в селе жили только дворовые – и всего их было 12 человек. Село пустело, прихожан становилось всё меньше, и потому в 1838 году церковь приписали к храму Преображения в Бужарово, служба в Казанской церкви совершалась лишь изредка.

Настоятель Ново-Иерусалимского монастыря архимандрит Леонид (Кавелин) в своем труде о монастырях и близлежащих к нему церквях и усадьбах конца

XIX века оставил описание Полевшины: «Усадьба состоит из деревянного господского дома, передний вид которого обращен на просторный двор, обставленный с двух сторон хозяйственным пристройками, а со стороны дороги обсаженный деревьями и кустами; к этом у двору с южной стороны примыкает церковный двор, в глубине которого высится каменная, двухъярусная церковь во имя Казанской Божией Матери с приделом во имя святителя Николая Чудотворца, с шатровою колокольней; задний вид господского дома выходит прямо в сад, сохранивший отчасти следы прежнего благоустройства, и, между прочим, превосходную липовую аллею. Этот сад оканчивается столь же тенистым парком, который незаметно подходит к крутому и живописному обрыву; скат его также покрыт лесом, сквозь чащу которого, на дне оврага серебрится зеркало прудов. Из окон дома, обращенных к прилегающей дороге, открывается широкий вид, простирающийся через гладь и ширь полей, к зелени лугов, окаймляющих реку Истру, за которой виднеются подернутые синевой тумана поселы и леса…»

Остается добавить, что господский дом, хотя и не принадлежал к выдающимся образцам архитектуры, но был вполне добротным, с виду ладным, то есть представлял собой типичный пример русского деревянного классицизма. Вот такой усадьбу, с примыкающей к ней замечательной церковью с шатровой колокольней, могли видеть Чеховы.

Но — всё в усадьбе молчало…Ведь Полевшина в середине 80-х годов практически обезлюдела, некоторое время постоянных жителей в барской усадьбе вовсе не было, и господский дом был на замке – одни лишь сторожи исправно несли свою службу.

Случалось заходить Чехову и Левитану в церковную сторожку – чтобы переждать непогоду. Заводили со сторожем разговор о заброшенном дворянском гнезде. О чем поведал им церковный сторож? Может быть, о случае, с ним происшедшим и описанном позже Чеховым в рассказе «Недоброе дело»? Но вот тайна усадьбы так и не была раскрыта. Отчего не жилось хозяевам и крестьянскому люду здесь? Отчего покидали Полевшину? Ведь и расположена барская усадьба удобно — стояла прямо у Клинского тракта, и место замечательно красивое, и город, Воскресенск, пусть и провинциальный, рядом, да и Москва не столь далеко.…

Да уж, романтичны были прогулки по покинутой живописной усадьбе – с ее тенистым садом, с таинственными аллеями парка, мрачными заводями прудов. Тем более для столь эмоциональной, до экзальтированности, натуры Левитана. Но эта покинутость отзывалась тоской в сердце: старинная усадьба – будто красивая печальная женщина, которую покинули, которую разлюбили. Разлюбили и не удостоили назвать причину, почему…

Долго потом по ночам в Бабкино как-то особенно волновали Чехова глухие полночные звуки церковного колокола, доносившегося из Полевшины.

Полевшинские впечаления нашли свое выражение еще в одном чеховском рассказе под названием «Ведьма». Об этом вспоминал брат Чехова Михаил Павлович: «…Близ Дарагановского леса стояла одинокая Полевшинская церковь, всегда обращавшая на себя внимание писателя. В ней служили всего только один раз в год и по ночам до Бабкина долетали только унылые удары колокола, когда сторож звонил часы. Эта церковь, с ее домиком для сторожа, у самой почтовой дороги, кажется, дала мысль написать «Ведьму» и «Недоброе дело».

Рассказ «Ведьма» был написан вскоре после первого бабкинского лета – в начале 1886 года. Помимо изобразительной силы этого рассказа, столько в нем боли от сознания пропащей человеческой жизни, безнадежно бьющейся в тисках жалкого ущербного существования…В этом рассказе уже в полной мере ощутимо замечательное мастерство Чехова – уже не просто автора юмористических и сатирических миниатюр на «злобу дня», а настоящего писателя..

Лев Толстой относил рассказ «Ведьма» к лучшим чеховским рассказам.

 

Елена Штейдле.

Краеведческое общество «Наследие».

 

 

2 Responses to Чеховская Полевщина

  1. Эльвира

    Уважаемая Елена,каждый раз зачитываюсь Вашими статьями! Очень интересно! Последнее время пытаюсь найти любую информацию об окрестностях д. Максимовка и найти хоть какое-нибудь упоминание о доме на горе ( по слухам упоминается Муравьев-Апостол),на месте которого построил дом художник Соколов-Соколя. Если Вы что-либо знаете об этом-поделитесь пожалуйста. Благодарю Вас за Ваш труд,который не остается неоцененным! С уважением,Эльвира.