browser icon
You are using an insecure version of your web browser. Please update your browser!
Using an outdated browser makes your computer unsafe. For a safer, faster, more enjoyable user experience, please update your browser today or try a newer browser.

Поэт Юрий Воротнин

 

РУСЬ

Говорил, говорил, как слова доставал из колодца.

И заплакал потом, и давай причитать-голосить,

Будто горло пронзил наконечник стрелы инородца,

И рванула из горла тоска и печаль по Руси.

Не по родине плач, что гремела державным железом,

По Руси, гой еси, что лишь в гусельных сказах жива.

Где семь вёрст до небес, только семь, но всё лесом и лесом,

А за каждым кустом колдуны, ведуны, татарва.

Он плетёт языком, но какие узлы расплетает!

Отмывает слезами, что жизнь накоптила во мне.

Красно Солнце встаёт, Ясный Сокол с запястья взлетает,

И в воде не тону, и опять не сгораю в огне.

Я семь вёрст пролечу, отобьюсь, отмолюсь по дороге,

Меч заветный в руках, сапоги-скороходы не жмут.

И увижу свой дом, и узнаю родных на пороге,

И услышу, как птицы и ангелы вместе поют.

 

* * *

Живу, никому не мешая,

Но вдруг позову звонарей,

Чтоб родина знала большая

О родине малой моей.

Пусть мощные воды в усердье

Несутся по руслу реки,

Но их глубину и бессмертье

Питают мои родники.

Заходится дух от просторов,

Блестят чернозёмом поля,

Но глина моих косогоров,

Хоть глина, но тоже – земля.

И ставлю я, пусть запоздало,

Две свечки, душа за душой,

Во здравие родины малой,

В величье и силу большой.

 

АВГУСТ

 

И прижаться к земле, и почти что сравняться с землёй,

Слава Богу, что август не минул ещё середину.

И трава по утрам от тумана тепла, как бельё,

И ещё холода не томят на рассвете рябину.

А прижавшись к земле, лишь глубинному гулу внимать,

Что в подземной реке оседает и медленно тонет,

И почуять покой, и судьбу научиться читать

По сплетенью корней, как по линиям тёмных ладоней.

И, загад разгадав, никого ни о чём не просить,

Никуда не спешить, ни судимым не быть, ни судьёю.

Лишь холодные пальцы с корнями потуже сцепить

И прижаться к земле, и почти что сравняться с землёю.

 

* * *

Ты не думай, что минула тысяча лет,

Меньше жизни прошло человеческой,

Я вернулся на родину — родины нет,

Лишь бурьян на усадьбе отеческой.

Дом склонился, поник, но как мир на китах,

Устоял на песке промороженном.

Как давно не бывал я в заветных местах!

Жизнь другими дорогами хожена.

Дверь качнётся, чтоб спеть мне, но даст петуха,

Приглашая в родные хоромины,

И охватит озноб — нет страшнее греха,

Чем забвение веры и родины.

Не чужая вина — сам изменник и тать,

Даже если репейники выполю,

И под старость приеду сюда умирать,

Всё равно оправданья не вымолю.

Задохнусь от тоски, как зверёныш в клети,

И тоску позову во товарищи.

Чтоб рассказывать правду о русском пути

По долинам, по взгорьям, по кладбищам.

 

Лебеди-гуси

В каждом прожитом дне понимания больше и грусти,

в каждой спичкой зажжённой и сам, словно хворост, горю.

А забудусь на миг, и несут меня лебеди-гуси

Через дол, через лес, через долгую память мою.

Озаряются дали, и вижу я мать молодою,

И отец-молодец, с ним любая беда – не беда,

Каждым утром меня умывают живою водою,

Чтоб с меня худоба уходила, как с гуся вода.

Над тоскою моей, над заснувшей с усталости Русью,

Над вороньим гуляньем, затеявшим суд-пересуд,

Сколько крыльев хватает, летят мои лебеди-гуси,

Сколько крика хватает, зовут мою память, зовут.

То дорога легка, то вокруг облака без просвета,

То дымком от печи, то пожаром потянет с земли,

Золотыми шарами и мёдом нас балует лето,

Серебром осыпают усердные слуги зимы.

Но не долог полёт, возвращенье всегда неизбежно.

Оборвётся забвенье, проститься и то не успеть.

И смотрю я назад, и такая мне видится бездна,

Что оставшейся жизни не хватит её разглядеть.

 

* * *

Подбираю слова по душе, по мотиву, по звуку,

Как весною берёза листок подбирает к листку,

Как чечётку танцор каблуком подбирает по стуку,

Как в пути колокольчик ко мне подбирает тоску.

Собираю слова, как сентябрь журавлей в треугольник,

Как зимою восток по свече собирает зарю,

Как молитвою нас собирает Никола Угодник,

Собираю слова и кладу их янтарь к янтарю.

Собираю слова, чтобы их не растратила вечность,

Шаг за шагом иду, и перо по страницам течёт.

Не зайти б за предел тот, где слово становится вещим,

Где предсказана жизнь, где уже равновесье не в счёт,

Где обуглена грань, за которой никто не осудит.

Вот мне Бог, вот порог, вот стрела прочертила ладонь.

Эх, горит, не горит – посмотрю-ка, авось не убудет,

И к горящим поленьям бросаю страницы в огонь.

 

* * *

Не горюй обо мне, я согреюсь на солнышке редком,

И не сахарный я, чтобы таять под мёрзлым дождём.

Если землю мою разложить на молекулы-клетки

И со мною сравнить – до последнего мы совпадём,

Потому что века не прошли здесь легко и бесследно,

Потому что в крови поднималось жильё да быльё,

И родные мои в эту землю ложились посмертно,

Становились землёю, крупицей, частицей её.

Это суть бытия, это крепости нашей основа,

Это память мою разбудило движенье светил.

И когда постигаю закон притяженья земного,

Объясняю его притяжением отчих могил.

Я поправлю кресты, обновлю после снега оградки

И уставлюсь смотреть, дотемна не подняв головы,

Как земля подрастает с могильною каждою грядкой.

Скоро-скоро до неба достанет макушкой травы.

 

Взято с сайта «РУССКАЯ ПОЭЗИЯ»


Добавить комментарий