Послушай сердце

 

Послушай сердце — хочет тишины,

Как хочет жизни раненная птица.

И тишина над Истрою святится,

И ею ночью улицы полны.

 

За тишину нам нужно заступиться,

За сны для тех, кто плакал, кто отжил —

Пусть им приснится роща, пусть приснится

На поле рожь, и тропочка во ржи…

 

И за штакетником тяжёлые пионы,

В сырой росе, почти, как в жемчугах,

Чудесной речки звоны-перезвоны

В пологих и высоких берегах.

 

Пусть им стога приснятся в чистом поле,

Под тёплым ветром в свете золотом,

Где ветер кружит липовым листом

В осеннем наступающем раздолье.

 

Всё символично, всё непросто в мире,

Встань всею жизнью, памятью своей

За тишину, за хрупкость этой лиры,

Чтоб не умолк последний соловей…

 

За тишину погибли наши деды,

И их отцы, и прадеды твои!

Чтоб снова в мае пели соловьи,

Колоковали, празднуя Победу.

***

Благословляю дождь,

И эти пузыри,

Пророчащие долгое ненастье,

И хрупкое, коротенькое счастье,

 

Которое ты жизнью назовёшь

В преддверии таинственной зари…

Благословляю дождь. И солнце, и тепло,

И эти травы, пахнущие сладко.

 

Загадка жизнь. И смерть… почти загадка,

И всё Любовь вмещает под крыло.

 

***

Дождь не плачет, он ликует!

На карнизы, на пороги

Бьют серебряные пули

И расстреливают метко

Белый цвет на свежих ветках,

 

Рассыпая на дороги

Май пахучий. Кружат, кружат

Лепестки в бурлящих лужах.

В небе яростно грохочет,

Листья пышные хохочут,

Уклоняясь от ударов.

И кричат, что даром, даром

 

Столько жизни им досталось

И ещё под осень малость —

Там где кончится их лето,

Хватит солнца, хватит цвета.

 

И люблю я радость эту.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

***

Какая короткая жизнь,

Оглянешься – там, за годами

Под ивами Истра бежит,

И вишня цветёт над садами.

 

Плывёт её дым над селом,

Над церковью старой, над лугом,

Где трактор гудит тяжело,

Грачей увлекая за плугом —

 

На родине всходят поля

Не хлебом единым, не хлебом —

Там пахнут весной тополя

И лужи наполнены небом.

 

А ночью серебряный свет

Струится по тихим дорогам,

К калиткам скользит и к порогам

Которых теперь уже нет…

Какая короткая жизнь…

 

***

Лежу на чердаке,

В прореху месяц светит.

Как хорошо на свете

Живётся налегке!

 

С утра росистым садом

Пойду навстречу солнцу.

Когда не много надо,

Тогда легко живётся.

 

Возьму воды на речке,

Полью из лейки гряды,

На тёплое крылечко

На пять минут присяду.

 

И кошка сядет рядом.

Потянется, прижмётся.

Ей многого не надо –

Не трудно ей живётся.

 

Зефир на высоте

Неспешно клён листает.

И всё в природе знает:

Премудрость — в простоте.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

МАРТ

Весенний лес. У кромки на снегу

Расселись молодые ели.

Их ветер задевает на бегу,

Сияющую пыль роняя вниз.

Вплетается в мелодию капели

Хрустальная мелодия синиц.

Между стволов каскадом бьют лучи.

Пусть холоду ещё не вышел срок,

Но в колеях уже кипят ручьи,

И вербы распушились у дорог.

 

Покров

На лавочки, на листья, на траву,

На мокрые пустые тротуары,

Преображая этот город старый,

Метёт метель, сбываясь к Покрову.

Под утро, накануне торжества,

Нежданно из далёкой дали,

Как яблоки последние упали

Простые и хорошие слова.

О Той Пресветлой, что на небесах

Имеет власть над далью и разлукой,

Молитвой совершая чудеса.

И первый снег идёт тому порукой.

 

Наполнился светом апрель

 

Наполнился светом апрель,

И звоном синицы.

И запахом горьким весны.

Забытые чудные сны

Легли на ресницы.

Возьми и поверь

В то, что снится…

 

Поверь в то, что вслед журавлей

Летят белокрылые птицы,

И ветер роскошнейший мчится

С оттаявших хлебных полей.

 

***

 

Оболганная, пьяная, больная,

Поднимешься ли, Родина, с колен?

Влекут тебя, ругая и пиная,

В последний плен, на вечный тлен…

 

Твой Патриарх лавирует над бездной

Между стихий. Но правит торжество

Во всех домах, кривляясь, тать известный,

Кощунствуя с экранов в Рождество.

 

В Кремле – перестановка декораций,

Другие роли и другая ложь –

За ней братоубийственное братство

Скрывает необузданный делёж.

 

Езжай в глубинку, посмотри на лица –

Какая в них пустыня и тоска.

И только отупевшая столица

Глядит незряче, сыто, свысока

 

Как мрут деревни, исчезают рощи,

Как над полями кружит вороньё,

И бабушка последняя полощет

По-старому на озере бельё…

 

А за водою, за озёрной далью

Окопами изрыт, изранен лес.

И журавли так горько, так печально,

Всё окликают, всё зовут с небес

 

***

Падал лист последний — тонкий-тонкий,

Всеми сеточками хрупкими светясь.

Падал в грязь.

Топорща перепонки,

Чтоб не трогать грязь, не падать в грязь.

 

Про солнечные пятна

 

Сколько солнечных пятен в лесу —

Золотых полновесных червонцев!

Как же сердце они веселят!

Наберу, и домой принесу

Два кармана осеннего солнца

И корзиночку крепких опят.

 

Потушу, поперчу, посолю —

Хороши молодые опята!

И осенние яркие пятна

К ним вприглядку я тоже люблю.

 

Сетянке

 

Как над Истрой рекой

Вороньё, вороньё…

Я искала покой

Там, где детство моё.

Я искала покой,

Там, где сердце моё.

 

Я искала его в дивном Псковском краю,

Там где ангелы песни святые поют.

Там, где в Мальской долине

Простор золотой,

 

И где избы поныне

Покрыты листвой…

Но пустеют они,

И такая, как я

 

Бродит женщина там, в опустелых краях…

Смотрит женщина вниз

На долину свою —

Ей о родине ангелы песни поют…

 

Я поехала Истру во Пскове найти,

А она у меня вдруг взошла на пути,

И стояла, от света прикрывшись рукой,

И печалилась также, теряя покой…

 

ТИК ДА ТАК

 

Тик да так часы стучат,

Ухмыляясь в усики –

Не ругают, не ворчат,

А годики, как бусинки

 

На ниточке висят.

Пятая, тридцатая –

Жемчужинки мои…

Дорожка полосатая,

 

Сугробы да ручьи…

Всё дни мои да ноченьки,

То вьюга, то весна.

И всё взрослее доченька…

И — снизочка полна…

 

***

 

Толкутся мошки над болотом

На высоте.

Кого-то вечно ловит кто-то

В их тесноте.

 

Садятся облачные перья

На древний лес

С седых небес.

В дремучих кронах спят поверья.

 

Преданья дремлют, но воочию

Под лунный свет

Их к жизни вызовет поэт

Бессонной ночью.

Коснётся клавишей рука

И извлечёт

Звук из молчанья.

Как река

Он потечёт.

 

Небесный хлеб и хлеб земной

Взойдут опять,

И будут яблони весной

В цвету стоять.

 

И что с того, что над болотом

Кусают, ловят, делят что-то?

 

На Пролетарской горе

 

Тополя на высокой горе

Серебрятся стволами, листвой шелестят.

Стаи птиц, розовея, летят

На прохладной вечерней заре.

 

Над низиной невидной реки,

Молоком потянулся туман,

И летят от травы мотыльки,

К фонарям в тёплый светлый обман.

 

Долговязо замрут фонари

В старых шляпах среди тополей,

Чтоб до утренней светлой зари

Не коснуться скитальцев полей.

 

Пусть танцуют, ликуют, поют

Продлевая коротенький век.

Одинокий фонарь — пожилой человек,

С ними яркость разделит свою.

 

А девчонка внизу, позабыв про часы

Будет щурить глаза для игры,

Чтоб крутить фонарям золотые усы

И в луга уноситься с горы.

 

Из японской поэзии. Подражание

 

«Сломи мне веточку цветущей сливы,

С чудесной трелью соловья,

Окрашенную лунным светом.

И хрупкую достань звезду,

Мерцающую под плакучей ивой

В воде хрустального ручья» —

Сказала девушка поэту

Весенним вечером в саду.

 

***

Тугие жёлтые бутоны,

И плотных листьев тьму,

И крепких стеблей жилистые ноги

Осыпал ночью снег.

 

Как жаль — всё было пОлно жизни. И – сожжено,

Погублено морозом.

И утреннее солнышко напрасно

Зализывает снежные ожоги

 

Шершавым языком.

Зря плачет снег хрустальными слезами,

Стекая с роз. Он не при чём.

Ноябрь неизбежен.

 

Николаю Рубцову

 

Убили русского поэта,

Чтоб не успел договорить.

Луной холодной ночь согрета,

Под ней земля, что им воспета

 

Мертвецки спит – не разбудить.

Скиталец вечный, всем неблизкий –

Не добудись, не плачь, не пой!

Гонимый завистью тупой,

 

В России будешь обелиском –

Иначе здесь не быть поэтом.

Зато — раздолье торгашам:

Гуляй, продажная душа,

 

Резвись коротким, пьяным летом,

Спои селян, сгуби поэтов…

Где трактора теперь, где избы,

Сады, зелёные цветы?

 

Склоняясь низко, плачут ивы

Над той рекой, где плакал ты…

 

***

 

Я люблю этот день серебристый —

Мелкий снег, тишину за окном…

Март предчувствия тихий и мглистый,

С тонким солнцем, как с терпким вином.

 

Вспыхнет радугой свет на ресницах,

Кошка рыжая вспыхнет огнём.

И мгновенье навечно продлится

Этим мартовским ласковым днём.

 

Не желайте мне женского счастья —

Ведь и так слишком много дано!

Не является счастье отчасти,

Не бывает удельного счастья —

Счастье пОлно, когда лишь полнО!

 

***

 

Какая тишина! Ни шороха, ни звука,

Ни шёпота в спокойствии ночи.

Как тетива натянутого лука

Безмолвие пророчеством звучит.

 

Что в нём, когда, как ночь темна

Загадка мирозданья. И на небе

Её скрепляет, как печать, луна.

И только заповедана одна

Молитва о насущном хлебе…

 

СВЕТ

 

За перелесками – луга,

И даль светла.

Стоят за избами стога,

Река бежит,

 

И воздух над землёй дрожит,

Набрав тепла.

Чего ищу среди глуши

В стране родной?

 

Где по болотам камыши

Стоят стеной?

В той стороне заветный лес

Мне стелет мхи.

 

И в тишине идут стихи,

Как дождь с небес.

Там, за стволами впереди —

Неясный свет

 

Что так зовёт и бередит,

И в нём – ответ.

И сердце ищет этот свет –

Своей Отчизны.

Свет тишины, всех светов свет —

 

Свет Вечной Жизни.

 

Осенью написано

 

Вот и снова по листьям опавшим

То бегу, то иду, то бреду

В этом старом, забытом, вчерашнем,

Заколдованном милом саду.

 

Пахнут грустные чёрные липы

Влажным деревом, долгим дождём.

Но его бесконечные всхлипы

Вместе с липами мы переждём.

 

Сколько раз это в жизни бывало —

Моросили дожди надо мной.

Всё прощу — не такое прощала,

Всё забуду грядущей весной…