browser icon
You are using an insecure version of your web browser. Please update your browser!
Using an outdated browser makes your computer unsafe. For a safer, faster, more enjoyable user experience, please update your browser today or try a newer browser.

ПОСЛЕДНЯЯ ГИБЕЛЬ ВИШНЕВОГО САДА. ИСТРА. БАБКИНО. А.П. ЧЕХОВ.

Posted by on 13.09.2017

Чеховский Лопахин хотел вырубить вишневый сад, чем заслужил репутацию хищника и варвара.
Святой человек он был, а не варвар.
В сентябре я разыскал место, с которым связан тот самый Вишневый сад. Это деревня Бабкино под Истрой.

Сейчас не осталось даже земли, на которой стояла усадьба. Дом сгорел в двадцатые годы, флигеля исчезли в пятидесятые. В «наше» время на месте усадьбы появился карьер, а затем свалка. В общем, даже топография территории стала другой и чтобы восстановить то, что когда-то было, нужно привозить грунт, насыпать землю и ещё много чего делать. Но что-то найти, увидеть, почувствовать можно, хотя это, конечно, очень индивидуально.

После прочтения всех писем, воспоминаний о проведенном Антоном Павловичем в Бабкино и тогдашнем Воскресенске, нынешней Истре, времени, понимаешь, что было оно , может быть, самым счастливым в его совсем недолгой жизни. А тогда он был молод, впереди (так казалось) вся жизнь, свершения, служение людям, медицине, литературе, любовь и « небо в алмазах». Он, произнося эти слова, конечно, иронизировал над своими героями. Иронизировал над их беспредметной мечтательностью, благодушием, непрактичностью, но, по-моему, он и любил их, этих, как написал один автор «беспомощных романтиков», любил такими, какими они были: непрактичными, почти всегда неспособными на реальное дело и готовыми подчас умереть за добро, за справедливость. И грусть по вишневому саду это грусть не только по родовому гнезду, корням¸ милым шкапам, по очагу культуры. Это ещё и грусть воспоминаний о том времени, когда ты был молод и счастлив, оттого, что всё ещё впереди.

Многое из увиденного, услышанного, перечувствованного в Бабкино войдет позднее в его произведения. Не всегда, конечно, напрямую, но какими-то настроениями, чувствами, мыслями, сходством жизненных ситуаций.
Почти всё, что знал Чехов об усадебной жизни, офицерском быте и службе будет из этих, «бабкинских» впечатлений. А это и «Три сестры», и «Вишневый сад» и многое другое.

Милые, милые люди …

Помнится в воспоминаниях князя Волконского, бывшего в начале ХХ века директором Императорских театров, я читал о такой сцене: провинциальное губернское дворянское собрание, оживленный разговор. Один из присутствующих рассказывает о сделанном им поразительном открытии: «Господа, господа, я понял, как мы можем сделать наши сады доходнее, как мы можем увеличить урожайность яблонь. Это просто и гениально!» — « Иван Иванович, так как ? Рассказывайте скорее!» — « Господа, всё очень просто: надо обрезать ветки у яблонь и тогда они станут быстрее расти!» Губернское дворянство замолкает, потрясенное гениальностью открытия и вдруг во всеобщей тишине раздается чей-то робкий голос: « Господа, а яблоки-то, они на чём расти будут?»

Это и о них – о чеховских персонажах и о тех, кто окружал его в жизни.

Прошение ректору Московского университета, 18 июня 1884*

18 июня 1884 г. Москва.

Его превосходительству г. ректору императорского Московского университета

Кончившего курс на медицинском

факультете Антона Чехова

Прошение

Имею честь просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о выдаче мне удостоверения в том, что я удостоен звания лекаря и уездного врача. Оное удостоверение имею честь просить выслать по адресу: «г. Воскресенск, Московской губ. Антону Чехову».

Антон Чехов.

Июня 18-го дня 1884 года.

Этот памятник выпускнику 1884 года медицинского факультета Московского университета Антону Чехову находится перед учебным корпусом медицинского научно-образовательного центра МГУ на Ломоносовском проспекте. Он открыт 1 сентября 2014 года ( скульптор А.И Рукавишников). В апреле 2015 года здесь был заложен вишневый сад.

В 1884 году после окончания университета Антон Павлович начал работать врачом в городе Воскресенске ( нынешняя Истра). Больница, в которой он служил, называлась «чикинской» по наименованию усадьбы в двух верстах от города и возглавлял её доктор Павел Арсентьевич Архангельский , «милейший, — по словам Чехова , — человек и прекрасный врач» , а сама больница считалась лучшей в Московской губернии и отличалась не только высоким профессионализмом врачей, но и «поистине любовным, душевным отношением к больному».
Так начиналась служение Чехова.

Павел Арсентьевич Архангельский ( 1852-1913 ). Земской врач, русский интеллигент:

Чикинская больница:

Сейчас в Истре на этом месте …

Но чикинская больница это было не единственное, что влияло в те годы на его становление как врача, человека и писателя.
В нескольких верстах к северу от Воскресенска находилась тогда усадьба Бабкино, которая сыграла в его жизни не меньшую роль и в которой Антон Павлович провёл три лета в 1885 – 1887 годах. Знакомство состоялось через его брата Ивана, служившего в Воскресенске заведующим церковно-приходским училищем.
Бабкино принадлежало Алексею Сергеевичу и Марии Владимировне Киселевым – небогатой культурной семье.
Мария Владимировна была внучкой известного просветителя конца восемнадцатого века Новикова.
«Она получила хорошее образование, в том числе музыкальное, хорошо пела. Пению она училась у знаменитого композитора Даргомыжского. М.В. Киселева обладала также литературными способностями — писала рассказы, сотрудничала в ряде детских журналов… Отец М.В. Киселевой, Владимир Петрович Бегичев, — заметная фигура культурной жизни Москвы. Воспитанник Московского университета, автор оригинальных пьес, драматург — переводчик, актер — любитель, превосходный рассказчик, он в течение многих лет был инспектором репертуара московских императорских театров, а затем и управляющим театрами… Он был знаком со многими известными писателями, в частности, с И.С. Тургеневым, А.Н. Островским…»
Алексей Сергеевич Киселев был племянником графа П.Д. Киселева — одного из наиболее выдающихся
государственных деятелей эпохи Николая I. Его матери — Елизавете Николаевне Ушаковой — один поэт когда-то посвятил стихотворение:

Вы избалованы природой;
Она пристрастна к вам была,
И наша вечная хвала
Вам кажется докучной одой.
Вы сами знаете давно,
Что вас любить немудрено…

Автор — Пушкин А.С., 1829 год.

Как писал Борис Константинович Зайцев, Киселев являл собой тип либерального барина, «легкомысленного и привлекательного. Всегда в долгах: Бабкино закладывалось и перезакладывалось. Надо было доставать деньги и платить проценты.»

Алексей Сергеевич Киселев :

Атмосфера, среда, в которые попал молодой врач, вчерашний выпускник Московского университета, сын разорившегося провинциального лавочника в чем-то была неповторимой.
Молодой дружный коллектив больницы: «Много говорили о Щедрине, Тургеневым зачитывались взапой… со смаком декламировали Некрасова… выписывали вскладчину положительно все до одного выходившие в то время толстые журналы.., часто после многотрудного дня собирались у одинокого Архангельского, создавались вечеринки, на которых говорилось много либерального и обсуждались литературные новинки…» ( Михаил Чехов)
Гуляли и иногда далеко: «… практиковавшие в чикинской больнице у Архангельского молодые врачи М. П. Яковлев, В. Н. Сиротинин, Д. С. Таубер и Е. Н. Собонина решили совершить пешеходную прогулку в Саввинский монастырь. К этой компании, кроме еще других лиц, примкнули и мы, Чеховы. Все 26 верст мы прошли настолько бодро, что достигли монастыря еще задолго до захода солнца. Погуляв около монастыря, молодые врачи решили, что недурно было бы навестить своего коллегу, врача Персидского, заведовавшего больницей в Звенигороде…» ( Михаил Чехов)
Вот так жили и отдыхали – попросту: двадцать шесть верст туда, двадцать шесть обратно, да ещё в гости на чаек завернули, а утром на работу.

И снова отрывок из воспоминаний Михаила Чехова:
«Тесть А. С. Киселева, В. П. Бегичев, описанный Маркевичем в его романе «Четверть века назад» под фамилией «Ашанин», был необыкновенно увлекательный человек, чуткий к искусству и литературе, и мы, братья Чеховы, по целым часам засиживались у него в его по-женски обставленной комнате и слушали, как он рассказывал нам о своих похождениях в России и за границей. Ему Антон Чехов обязан своими рассказами «Смерть чиновника» (случай, действительно происшедший в московском Большом театре) и «Володя»; «Налим» также написан с натуры (действие происходило при постройке купальни); «Дочь Альбиона» — все окружение бабкинское.
Певец, когда-то знаменитый тенор, Владиславлев, сделавший славу популярному романсу «За рекой на горе лес зеленый шумит», в котором он по целой минуте выдерживал верхнее «ре» в слове «эх!..», жил тут же и распевал свои арии и романсы. Пела и Мария Владимировна. Е. А. Ефремова каждый вечер знакомила с Бетховеном, Листом и другими великими музыкантами. Киселевы были близко знакомы с Даргомыжским, Чайковским, Сальвини. Тогда композитор П. И. Чайковский, только незадолго перед тем выступивший со своим «Евгением Онегиным», волновал бабкинские умы; часто поднимались разговоры о музыке, композиторах и о драматическом искусстве. Очаровательные дети бегали по расчищенному английскому парку, перекидывались с братом Антоном шутками и остротами и оживляли жизнь. Охотник Иван Гаврилов, необыкновенный лгун, как и все охотники, садовник Василий Иванович, деливший весь растительный мир на «трапику» и «ботанику», плотники, строившие купальню, крестьяне, больные бабы, приходившие лечиться, наконец, сама природа — все это давало брату Антону сюжеты и хорошо настраивало его.

Это не усадьба Бабкино, это сцена из чеховского спектакля:

Флигель, в котором жили Чеховы:

Комната Чехова А.П. в Бабкино. Рисунок М.П.Чехова:

Реконструкция усадьбы:

Этот макет был склеен из бумаги Михаилом Павловичем Чеховым в 1934 году после получения известия о гибели усадьбы.

Просыпались в Бабкине все очень рано. Часов в семь утра брат Антон уже сидел за столиком, сделанным из швейной машины, поглядывал в большое квадратное окошко на великолепный вид и писал… Возвратившись из лесу, пили чай. Затем брат Антон опять усаживался за писание, позже играли о крокет, а в восемь часов вечера ужинали. После ужина шли в большой дом к Киселевым. Это были превосходные, неповторимые вечера. А. С. Киселев и В. П. Бегичев сидели у стола и раскладывали пасьянсы. Е. А. Ефремова аккомпанировала, тенор Владиславлев пел, а все Чеховы усаживались вокруг Марии Владимировны и слушали ее рассказы о Чайковском, Даргомыжском, Росси, Сальвини. Я положительно могу утверждать, что любовь к музыке развилась в Антоне Чехове именно здесь. В эти вечера много говорилось о литературе, искусстве, смаковали Тургенева, Писемского. Много читали — здесь получали все толстые журналы и много газет… В середине октября 1889 года судьба дала мне счастье лично увидеть его ( Чайковского ) у нас же в гостях… Он пришел к нам запросто, посидел, достал из бокового кармана свою фотографию, на которой была уже заготовлена надпись: «А. П. Чехову от пламенного почитателя. 14 октября 1889 года. П. Чайковский», и преподнес ее брату Антону. Затем они разговаривали о музыке и о литературе. Я помню, как оба они обсуждали содержание будущего либретто для оперы «Бэла», которую собирался сочинить Чайковский. Он хотел, чтобы это либретто написал для него по Лермонтову брат Антон…
Он ушел от нас, и то обаяние, которое мы уже испытывали от него на себе, от этого его посещения стало еще больше… »

Бабкину посвящена не одна страница воспоминаний сестры Чехова – Марии Павловны: «Представьте себе теплый летний вечер, красивую усадьбу, стоящую на высоком крутом берегу, внизу реку, за рекой громадный лес, ночную тишину… Из дома через раскрытые окна и двери льются звуки бетховенских сонат, шопеновских ноктюрнов… Киселевы, мы всей семьей, Левитан сидим и слушаем великолепную игру на рояле Елизаветы Алексеевны Ефремовой — гувернантки детей Киселевых… Иногда пел гостивший у Киселевых бывший премьер московского Большого театра тенор М. П. Владиславлев. Пела и сама Мария Владимировна Киселева».
Нередко в усадьбе устраивались импровизированные спектакли и веселые розыгрыши.
В 1888 году, когда Чеховы перебрались в Москву и обосновались на Садовой Кудринской, сын Киселевых Сережа поступил в первый класс гимназии и жил у Чеховых.

Из письма Чехова М.В. Киселёвой:

Уважаемая Мария Владимировна! … уверяю Вас, что Сережа совершенно здоров, весел, не кашляет, что он по-прежнему хороший мальчуган, учится недурно и — короче говоря — ни в его здоровье, ни в поведении, ни в образе жизни ничего не замечается такого, что могло бы внушать хотя бы даже маленькие подозрения или опасения. Честное слово — повторяю. Он по-прежнему ходит на голове, ласков, искренен, грустит по Бабкине и жадно ждет санного пути, когда Вы приедете к нам, и Рождества, когда мы приедем к Вам.

Я обещаю, что если случится что-нибудь, немедленно, ничего не утаивая, уведомить Вас. Ведь Вы знаете отлично, что я не имею права скрывать от Вас и от Алексея Сергеевича ничего, что может так или иначе угрожать Сергею.

Каждое утро, лежа в постели, я слышу, как что-то громоздкое кубарем катится вниз по лестнице и чей-то крик ужаса: это Сережа идет в гимназию, а Ольга провожает его. Каждый полдень я вижу в окно, как он в длинном пальто и с товарным вагоном на спине, улыбающийся и розовый, идет из гимназии. Вижу, как он обедает, как занимается, как шалит, и до сих пор не видел и тени такого, что могло бы заставить меня призадуматься серьезно насчет его здоровья или чего-нибудь другого.

Вот и всё.

Всё у нас обстоит благополучно. Денег нет, но жду из Питера около тысячи рублей и получу ее скоро. Немножко практикую. Удалось мне написать глупый водевиль, который, благодаря тому, что он глуп, имеет удивительный успех. Васильев в «Московских ведомостях» обругал, остальные же и публика — на седьмом небе. В театре сплошной хохот. Вот и пойми тут, чем угодить!

Отчего Вы не пишете в «Роднике»? Писанье — отличное отвлекающее средство при мерлехлюндии.

Будьте здоровы и приезжайте при малейшей возможности: будем рады Вас видеть…

Сердечно преданный

А. Чехов

Для детей Киселёвых Антон Павлович писал шутливые рассказы. Один из них — » Сапоги всмятку» — начинался так: » Рассказ для детей с иллюстрациями Соч. Архипа Индейкина (Посвящается Василисе и Сергею)
Одобрен Ученым Комитетом не только для детей, но даже и для генералов, архимандритов, непременных членов и писательниц. »

Саша Киселёва, она же » Василиса» . Начинающий беллетрист Антон Чехов оставил в её девичьем альбоме стихотворение: » «Милого Бабкина яркая звездочка» :

Портрет А.П.Чехова работы его брата Николая.1884 год — год окончания университета и приезда в Воскресенск:

Фотография А.П.Чехова. 1885 год:

Фотография А.П.Чехова. 1887 год:

Бабкино связано и с именем Левитана. Первоначально он, приехав в эти места на этюды, поселился в деревне Максимовка, в трех верстах от Бабкино. Жил у горшечник Василия, «горького пьяницы, пропивавшего буквально все, что имел, и не было времени, когда жена его, Пелагея, не ходила брюхатой. » Но очень быстро Чеховы перетащили его в усадьбу. В Бабкино Левитан написал несколько картин и десятки этюдов.

Портрет Антона Павловича работы Левитана. 80-е годы ( XIX века):

Левитан, автопортрет , 1880 год:

Как вспоминал Михаил Чехов, Левитан, отличаясь очень любвеобильным характером, доставлял им подчас немало хлопот: « У Левитана было восхитительно благородное лицо, — я редко потом встречал такие выразительные глаза, такое на редкость художественное сочетание линий. У него был большой нос, но в общей гармонии черт лица это вовсе не замечалось. Женщины находили его прекрасным, он знал это и сильно перед ними кокетничал. Для своей известной картины «Христос и грешница» художник Поленов взял за образец его лицо, и Левитан позировал ему для лица Христа. Левитан был неотразим для женщин, и сам он был влюбчив необыкновенно. Его увлечения протекали бурно, у всех на виду, с разными глупостями, до выстрелов включительно. С первого же взгляда на заинтересовавшую его женщину он бросал все и мчался за ней в погоню, хотя бы она вовсе уезжала из Москвы. Ему ничего не стоило встать перед дамой на колени, где бы он ее ни встретил, будь то в аллее парка или в доме при людях. Одним женщинам это нравилось в нем, другие, боясь быть скомпрометированными, его остерегались, хотя в тайне, сколько я знаю, питали к нему симпатию…»
К тому времени Левитан стал своим человеком в семье Чеховых.

Левитан. Усадьба Бабкино:

Левитан. Истра:

Бабкино не было единственным имением, в котором довелось жить Антону Павловичу, но глубокие тёплые чувства в его душе к этим островкам усадебной жизни у него отсюда. И вспоминал он Бабкино до конца жизни.
Даже в 1897 году, спустя десять лет после того, как он покинул Бабкино, Чехов писал из Ниццы: «Здесь хорошо, но, тем не менее, все-таки я с удовольствием провел бы Рождество не здесь, а в Бабкине, которое мне так мило и дорого по воспоминаниям».
«Редко в нашей дальнейшей жизни было столько искреннего веселья, юмора, сколько было их в Бабкине», — вспоминала М.П. Чехова.
«Ужасно я люблю всё то, что в России называется имением. Это слово ещё не потеряло своего поэтического оттенка.»
Из письма Чехова

Люблю цветные стекла окон
И сумрак от столетних лип,
Звенящей люстры серый кокон
И половиц прогнивших скрип.
Люблю неясный винный запах
Из шифоньерок и от книг
В стеклянных невысоких шкапах,
Где рядом Сю и Патерик.
Люблю их синие странички,
Их четкий шрифт, простой набор,
И серебро икон в божничке,
И в горке матовый фарфор,
И вас, и вас, дагерротипы,
Черты давно поблекших лиц,
И сумрак от столетней липы,
И скрип прогнивших половиц.

Бунин И.А.,1906

В конце 1890-х годов Бабкино было продано за долги.

» Сам он ( Чехов — Н.С.) к вишневым садам не принадлежал, но воздухом их надышался ещё во времена Бабкина и Киселёвых. Три лета, живя там дачником, слышал разговоры о заложенном имении, о процентах, угрозах продажи за долг, о том, как достать денег. Место в банке для Гаева в конце «Вишневого сада» находилось в Калуге, куда он и уехал из Бабкина.»
Борис Константинович Зайцев «Чехов»

В Воскресенске, как вспоминал брат писателя Михаил Чехов, «… стояла батарея, которою командовал полковник Б. И. Маевский, человек очень общительный и живой…Жили в Воскресенске еще две-три интересные семьи, но центром всей Воскресенской жизни была все-таки семья Маевских. У них были очаровательные дети — Аня, Соня и Алеша, с которыми сдружился мой брат Антон Павлович и описал их в рассказе «Детвора» (» Папы, мамы и тети Нади нет дома. Они уехали на крестины к тому старому офицеру, который ездит на маленькой серой лошади. В ожидании их возвращения Гриша, Аня, Алеша, Соня и кухаркин сын Андрей сидят в столовой за обеденным столом и играют в лото. Говоря по совести, им пора уже спать; но разве можно уснуть, не узнав от мамы, какой на крестинах был ребеночек и что подавали за ужином..?» — это самые первые строчки той самой «Детворы».1886 год . А их отца — полковника Бронислава Игнатьевича Маевского Чехов выведет в » Трёх сестрах» , где он станет подполковником Вершининым Александром Игнатьевичем. Брат Чехова Николай напишет портрет Ани — дочери Бронислава Игнатьевича — Н.С.).

…Здесь же брат познакомился с другими офицерами батареи и вообще с военной жизнью, что оказало ему впоследствии услугу в создании «Трех сестер». Поручик этой батареи Е. П. Егоров был близким приятелем братьев Чеховых и упомянут Антоном Павловичем в его рассказе «Зеленая коса». Впоследствии этот Е. П. Егоров вышел в отставку с таким же желанием «работать, работать и работать», как барон Тузенбах в «Трех сестрах»» .

Дом, в котором жили три сестры — сестры Мингалевы (одна из них была директрисой гимназии) горожане показывали приезжим ещё много лет спустя.
А совсем недалеко на улице Дворянской ( ныне Советская ) стоял ещё один дом, в котором часто бывал Антон Павлович – дом — полковника Болеслава Игнатьевича Маевского , но от этих зданий не осталось ничего.

За все эти материалы искреннее спасибо Елене Вильгельмовне Штейдле — руководителю ( ответственному секретарю) истринского районного отделения ВООПИиК .Именно её статьи заронили «искру», быстро превратившуюся в очень сильное желание поехать в Истру, увидеть Бабкино, разыскать то место, где когда -то был Вишневый сад.
Когда я, прочитав в интернете несколько её материалов, понял, что Бабкино более всех остальных мест на земле имеет право называться Вишневым садом, то я потерял покой. Вроде бы не мальчик уже и тем более не девочка, а вот… Я должен был увидеть это место. Вопрос заключался в том, где именно искать усадьбу, точнее место, на котором она находилась. Указаний в статьях не было. Внимательное изучение снимков из космоса ( карьер/свалка) результатов не дало. Начал искать координаты Елены Вильгельмовны и истринского отделения ВООПИиК , но ни телефонов, ни электроного адреса не обнаружил. Позвонил в московское областное общество ВООПИиК, дошёл до его руководителя — Евгения Валерьевича Соседова. Представился, извинился за беспокойство и попросил помочь. Он проникся и дал телефоны Елены Вильгельмовны, которая тоже очень сочувственно отнеслась к моим расспросам — и когда я искал усадьбу и звонил ей, пробираясь через лужи, кустарник и траву, и позднее, когда, погружаясь в материалы, продолжал что-то выверять и уточнять.

Так в один из сентябрьских дней я оказался в Бабкино. Если честно, многого я от этой поездки не ждал: информация о песчаном карьере и свалке мусора настраивала на совсем не сентиментальный лад. Но я должен был туда съездить, увидеть всё своими глазами, получить представление, сориентироваться в топографии места, сделать наконец несколько фотографий. Но на что-то особенное я не рассчитывал. Цели были сугубо утилитарные.

Карьера я не нашёл: и его успели изничтожить. Одна большая свалка мусора сменилась несколькими «народными» свалками, более мелкими, но более многочисленными. Очень заросший парк, точнее его остатки. В общем, пустота, если не сказать больше. Но, то ли от того, что я в поисках остатков усадьбы пропахал пешком километров шесть – семь по, Бог знает каким тропинкам, оврагам, кустарникам, крапиве, выше меня, мокрой траве по пояс, лужам и грязи, то ли от всего прочитанного, перечувствованного в предшествовавшие дни, но внутри стало возникать какое-то очень сильное чувство и возникало оно вопреки всем законам логики. Тут ведь было абсолютно пусто, тут не было ничего.

В поисках усадьбы:

А в лужах — голубое небо.

Старый парк :

Здесь он был счастлив…Мне кажется, что никогда ни до, ни после, даже в Мелихово не было у него такого состояния души, как здесь в Бабкино, в те три лета.

Остатки парка находятся сразу за памятником Чехову и Левитану, чуть правее него. Там же в глубине парка солдатская могила из 41-го года. За ней ухаживают. Чуть левее памятника под небольшим углом к шоссе идет проселок со шлагбаумом и параллельно ему забор. Метрах в 150 вниз по проселку вдоль забора небольшая плошадка для разворота грузовиков со стройматериалами, слева территория достраивающегося отеля, а направо тропинка с примятой травой к берегу Истры. Вот, собственно, и всё. Больше там нет ничего, кроме того, что вы привезете с собой в душе.

Памятник Чехову и Левитану открыт 15 октября 2008 года — скульптор Сергей Казанцев :

Вертикальная светлая полоска слева от рекламного щита — это памятник Чехову и Левитану. Ещё левее, там , где столб с проводами, проселок вниз к берегу Истры. Рядом с ним сейчас заканчивается строительство загородного клуба/отеля с небольшим искусственным пляжем.
Как пояснила Елена Вильгельмовна, примерно здесь и проходила граница усадьбы.

Елена Вильгельмовна уже не один год бьется за сохранение остатков, осколков усадьбы. Разработан проект, написано не одно письмо, давались обещания. Остальное понятно.
Спасибо ей.

Для тех, кто захочет туда приехать: от Истры 5 км на север по шоссе на Бужарово мимо монастыря.Общественным транспортом: от станции Истра автобусы №№ 32 и 33, остановка прямо у памятника. Парк за ним.

В пьесе «Вишневый сад» меньше пятидесяти страниц; в «Трёх сестрах» — около шестидесяти; в «Чайке» — пятьдесят; в «Дяде Ване» — меньше пятидесяти. Люди до сих пор смотрят эти спектакли, затаив дыхание.

Но лучше всё-таки читать тексты. Автор в них. На сцене, на экране между вами и создателем произведения режиссер, актеры, музыканты, костюмеры, композитор, художники, гримеры, осветители. Поэтому читайте текст. Тут только автор и вы, и больше никого.

Но есть ещё один род чтения: его письма. Они интереснее всего, это документ, источник.
И какое это наслаждение: вечером в любимом кресле, у любимого торшера взять в руки томик его писем и начать их читать, а рядом бокал слегка охлажденного любимого красного сухого вина ( вариант: любимого арманьяка, но уже согретого) и его проза, в смысле письма.
И ещё: письма нужно читать все , подряд и тогда может случиться так, что эти часы вы будете вспоминать потом не раз. Но к такому чтению нужно готовиться.
В письмах Антон Павлович чувствуется как нигде. И интересен он в них как нигде. Во всяком случае для меня. Но только перед письмами надо прочитать всё остальное : и прозу, и пьесы , и воспоминания.

А о чём вообще пишет Чехов? Какой смысл скрыт в его произведениях? И есть ли в них хоть какой-нибудь положительный герой или персонаж?
Каштанка? Я прошу прощения, это, конечно, слишком, но всё-таки, кто?

Кстати, если вам интересен Чехов, то очень рекомендую прочитать статью Александра Минкина о «Вишневом саде». Узнаете немало нового и неожиданного. Статья написана не ради сенсаций, это анализ, причем очень и очень вдумчивый. Там много интересного, хотя, конечно, не все принимаешь из авторских рассуждений.

«Дядя Ваня»:
«СОНЯ. Мы, дядя Ваня, будем жить… Будем трудиться для других… и Бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой — и отдохнем. Я верую, дядя, верую горячо, страстно… (Становится перед ним на колени и кладет голову на его руки.) Мы отдохнем!Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир… Я верую, верую… Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь… (Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди…»

«Вишневый сад»:
«АНЯ. Мама!.. Мама, ты плачешь? Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя… я благословляю тебя. Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа… Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем!.. Мы насадим новый сад, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама! Пойдем, милая! Пойдем!..
…Я буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует руки.) Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир…»

Это хорошие слова, правильные и в чеховскую эпоху, когда дворянство в массе своей не умело и не хотело работать, да и интеллигенция, в общем-то, тоже, они были актуальны. Но с тех пор прошло много – много лет и мы успели это «пройти» и знаем, каким может быть небо, когда ты всю жизнь «много-много» работал. Но было ли Антону Павловичу легче, чем нам? Думаю, что нет. Он входил в жизнь в эпоху гибели идеалов, которыми жили поколения, разрушения укладов жизни, когда надежды сменялись безверием …

Бывали хуже времена,
Но не было подлей

Это о тех десятилетиях.

«… В нашей душе хоть шаром покати. Политики у нас нет, в революцию мы не верим…»Чехов

Можно было уйти и спрятаться от действительности, стать таким «как все», прикрыться цинизмом. Сколько таких людей на белом свете и он всё видел и всё понимал.

Что он чувствовал, можно понять из этого письма: автору 29 лет. Чехов пишет о «слизняках и мокрицах»«… которых мы называем интеллигентами. Вялая, апатичная, лениво-философствующая, холодная интеллигенция, которая не патриотична, уныла, бесцветна, которая брюзжит и охотно отрицает ВСЁ, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т.д. И все это в силу того, что жизнь не имеет смысла… и что деньги — зло…» .

И среди них он жил, должен был творить, поддерживать отношения, находить издателей, редакторов, критиков, наконец, читателей.

Из письма Чехова:

«Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики? Но я ее не вижу и в нее верю меньше, чем в домового: она необразованна, дурно воспитана, а ее лучшие элементы недобросовестны и неискренни по отношению к нам. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу. Буренин говорит, что я не нужен и занимаюсь пустяками, Академия дала премию — сам чёрт ничего не поймет. Писать для денег? Но денег у меня никогда нет, и к ним я от непривычки иметь их почти равнодушен. Для денег я работаю вяло. Писать для похвал? Но они меня только раздражают. Литературное общество, студенты, Евреинова, Плещеев, девицы и проч. расхвалили мой «Припадок» вовсю, а описание первого снега заметил один только Григорович. И т. д. и т. д. Будь же у нас критика, тогда бы я знал, что я составляю материал — хороший или дурной, всё равно, — что для людей, посвятивших себя изучению жизни, я так же нужен, как для астронома звезда. И я бы тогда старался работать и знал бы, для чего работаю. А теперь я, Вы, Муравлин и проч. похожи на маньяков, пишущих книги и пьесы для собственного удовольствия. Собственное удовольствие, конечно, хорошая штука; оно чувствуется, пока пишешь, а потом?.. «

А ещё Чехов писал о людях, которые не могут принимать решений: не тогда, когда « Я — как все», а по-другому, в других обстоятельствах, когда ты не » как все».

Кстати, а много ли в нашей литературе персонажей, способных на решения, на поступок, на ответственность?

Он говорит, что будем трудиться, трудиться и трудиться… И всё тогда станет хорошо… Не понимал, не чувствовал? «Певцом сумерек» он тогда как стал? — Слом эпох, только нытья он не терпел. Всем, кто страдал от отсутствия смысла жизни, Чехов советовал съездить в хороший ресторан, выпить и хорошенько закусить.

Из письма Чехова :
«Хорош Божий свет. Одно только не хорошо: мы. Работать надо, а все остальное к черту. Главное — надо быть справедливым, а остальное все приложится».

« Я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей… Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего.»

Чьи это слова? Чехова? В общем-то да, но только вложил он их в уста Лопахина – варвара и хищника. Так кто такой Ермолай Лопахин, сын крепостного бар Раневских, нещадно битый в детстве отцом?

Кажется, это и есть тот самый положительный герой, которого ищут в чеховских пьесах. Когда я перед поездкой в Бабкино перечитывал «Вишневый сад», меня вдруг «ударило»: а ведь то, что его купил Лопахин, это торжество справедливости. Понимаете? Только справедливость эта и герой не книжные, они из жизни, из её гущи и поэтому не очень красиво — идеальные.

Как написал в своей блестящей книге «Повседневная жизнь русской интеллигенции от эпохи великих реформ до Серебряного века» Семен Аркадьевич Экштут, «…Антон Павлович Чехов стал первым русским писателем, который понял, что новая, только ещё формирующаяся капиталистическая реальность, позволяет деятельному, целеустремленному и образованному человеку не только максимально самореализоваться, но и преобразовывать окружающий мир. Чеховская Россия – это столкновение двух миров…»

Он же : «…Чехов был первым, кто понял, что за богатством приобретателя стоит талант предпринимателя, реализовавшийся в успешной коммерческой деятельности. Лопахин – это первый художественно убедительный образ предпринимателя в отече6ственной литературе…Лопахин это человек, который сам себя сделал. Его богатство – это закономерный итог ежедневных энергичных усилий и работы на износ: он встает «в пятом часу утра» и трудится «с утра до вечера».

«Иной раз, когда не спится, я думаю:Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами».
Лопахин,
« Вишневый сад»

Хотя с будущим и у «героя», кажется, не очень — лопнувшая струна, забытый, заколоченный в доме Фирс и вообще…

«…Несколько поколений русской интеллигенции предпочитали испытывать «мильон терзаний» , а не искать реальный выход в предлагаемых обстоятельствах. Но такова была система ценностей образованных людей. Именно так они смотрели на мир, немало не заботясь о соответствии своей картины мира с реальной действительностью .И в этой картине мира «хорошая, добрая, славная, милая» Раневская была и остается тонкой и страдающей натурой, а Лопахин — новым грубым хозяином жизни, почти насильником: . «кулаком», «хамом», « хищным зверем». Понять суть вещей способны были немногие.»

У дворянства не было привычки к труду. И после отмены крепостного права, после реформ оно только тратило полученные дармовые деньги и привыкнув жить на даровую ренту, медленно, но верно разорялось.

Кажется, что-то похожее происходит и у нас в последние двадцать пять лет. Масштаб только иной.

В пьесах Антона Павловича нет ни одного не то что счастливого человека, нет ни одного человека с удавшейся жизнью, со сложившейся судьбой. У него нет ни одной счастливой семьи – каждый в браке не любит супруга/супругу, а любит кого-то другого или вообще никого. Или любовь, но безответная… Одиночество, боль.

«Как я буду лежать в могиле один, так в сущности я и живу одиноким».
Чехов, из записных книжек

Много лет назад мы с женой вышли после спектакля из Малого театра. Смотрели «Три сестры». «Послушай, сказал я , — а ведь пьеса страшная, в ней нет ни одного человека со сложившейся судьбой, с удавшейся жизнью.»
Александр Минкин в своей статье о «Вишневом саде» приводит слова Александра Адабашьяна , который сказал, что Чехов – самый жестокий писатель в русской литературе.

Тонкий, поэтичный, деликатный, милый Антон Павлович… «Поэтичный театр» — так принято называть чеховскую драматургию…

Михаил Петрович Громов: « Чехов…умел жить … не падая духом, работать , не покладая рук; его недолгая жизнь прошла без острых кризисов «переломов», столь обычных в биографиях больших писателей…
О.Л.Книппер, удивлявшейся спокойному и ровному строю его жизни, он писал: « Ты пишешь, что завидуешь моему характеру. Должен сказать тебе, что от природы характер у меня резкий, я вспыльчив…но я привык сдерживать себя, ибо распускать себя порядочному человеку не подобает.»

Рисунок В. Серова, 1902 год:

С.А.Экштут пишет о повести Чехова « Моя жизнь» ( 1896 ):« …Для того, чтобы покончить с этими стихийными силами ( бескультурие, нищета – Н.С.) мало было одной человеческой жизни, нужны были целенаправленные усилия нескольких поколений. В этом была драма русского образованного общества конца XIX века…Образованные люди конца века понимали, что им не доведётся увидеть ощутимые и значимые плоды своих усилий, а все их достижения окажутся каплей в море. Вековая нищета и бескультурие способны были поглотить без следа любые самоотверженные попытки создать оазис цивилизации на бескрайних российских просторах. Надо было вложить всю душу и пожертвовать несколькими десятилетиями собственной жизни, чтобы добиться ощутимого результата, однако и в этом случае не было никаких гарантий, что этот оазис не погибнет вместе со смертью своего создателя.»
По сути о том же и повесть Чехова «Черный монах» ( 1894).

Чехов очень трезвый человек – детство, жизнь, профессия не располагали к другому. Но, кажется, он хочет сказать, что пусть «почти без веры, но с надеждой», через боль и, подчас может быть, отчаяние, но всё-таки будем продолжать жить и трудиться.
И он находил для этого силы. Молча. Без болтовни.

Будем?

«… Слышен глухой далекий выстрел.
Маша. У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том… Кот зеленый… дуб зеленый… Я путаю…
(Пьет воду.) Неудачная жизнь… Ничего мне теперь не нужно… Я сейчас успокоюсь… Все равно… Что значит у лукоморья? Почему это слово у меня в голове? Путаются мысли…
… Маша плачет…
… Три сестры стоят, прижавшись друг к другу.
Маша. О, как играет музыка! Они уходят от нас, один ушел совсем, совсем навсегда, мы останемся одни, чтобы начать нашу жизнь снова. Надо жить… Надо жить…
Ирина (кладет голову на грудь Ольге). Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить… надо работать, только работать! Завтра я поеду одна, буду учить в школе и всю свою жизнь отдам тем, кому она, быть может, нужна. Теперь осень, скоро придет зима, засыплет снегом, а я буду работать, буду работать…
Ольга (обнимает обеих сестер). Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О, боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь.О, милые сестры, жизнь наша еще не кончена. Будем жить! Музыка играет так весело, так радостно, и, кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем…Если бы знать, если бы знать!..
Ольга. Если бы знать, если бы знать!

З а н а в е с.

«Будем жить»

Берег Истры напротив бывшей усадьбы:

Это пейзаж, который видели Чехов и Левитан, но когда застроят и эти луга на другом берегу Истры, то это будет уже последней, окончательной гибелью Вишневого сада.

Церковь, в которой венчался Пушкин знают … хотел написать все, но вовремя остановился.

А где венчался Чехов?

25 мая/ 7 июня 1901 в храме Воздвижения Креста Господня на Чистом Вражке , что на Плющихе, состоялось его венчание. В этом году исполнилось 115 лет.

Информация с сайта храма:
Церковь строилась с 1640 по 1658 год; перестраивалась. С 1930 по 1992 год храм не существовал.
Адрес и контакты: Москва, 1-й Тружеников пер., 8, стр. 3. Правда на самом храме табличка, что это строение 1

Проезд: м. «Киевская, «Смоленская» или «Фрунзенская», «Парк культуры», автобус 64, 132, остановка «ул. Бурденко».

Добираться удобнее от м. Киевская по пешеходному мосту на другую сторону реки, храм по правую руку.

Открыт каждый день с 08.00 до 19.00.

Телефон храма: (499) 248-44-36.

Электронная почта: hramkresta@yandex.ru
( контактная информация с сайта храма)

«24 сентября 2016 года на Новодевичьем кладбище города Москвы состоялась панихида по случаю 115-й годовщины венчания писателя и драматурга Антона Павловича Чехова и актрисы Ольги Леонардовны Книппер и 148-й годовщины со дня рождения актрисы. Богослужение совершили клирики храма Воздвижения Креста Господня на Чистом Вражке иерей Димитрий Сорокин и диакон Сергий Уваров.

Организатором данного мероприятия выступил председатель Книппер-чеховского общества Андрес Вальме.

В церемонии возложения цветов приняли участие члены общины храма, родственники Ольги Леонардовны, от имени Удмуртской Республики в церемонии участвовали первый заместитель Постоянного представителя Главы Удмуртской Республики при Президенте Российской Федерации Ирина Михайловна Теслева и сотрудники Постпредства.»

Уже написав этот текст, я решил съездить в музей Антона Павловича на Садовой — Кудринской.

Это портрет Ани Маевской — дочери полковника Маевского — в «Трёх сестрах» он подполковник Вершинин Александр Игнатьевич, командир артиллерийской батареи . Портрет написан Николаем Чеховым, а Антоном Чеховым был сочинён для детей Бронислава Игнатьевича Маевского и о них рассказ «Детвора»( 1886 год) :
» Сестра его Аня, девочка лет восьми, с острым подбородком и умными блестящими глазами, тоже боится, чтобы кто-нибудь не выиграл. Она краснеет, бледнеет и зорко следит за игроками. Копейки ее не интересуют. Счастье в игре для нее вопрос самолюбия. »

В музее картина находится в кабинете Чехова, что на первом этаже. Не стану говорить, что находка была случайной — ехал целенаправленно.

Здесь он жил, писал, принимал больных. Творческому процессу это способствовало не всегда.
Из письма Чехова:

«… Вчера я сел вечером, чтобы писать в «Новое время» сказку, но явилась баба и потащила меня на Плющиху к поэту Пальмину, который в пьяном образе упал и расшиб себе лоб до кости. Возился я с ним, с пьяным, часа полтора-два, утомился, провонял иодоформом, озлился и вернулся домой утомленным. Сегодня писать было бы уже поздно… Не хватает только несчастной любви.»

Спальня Чехова. Коврик на стене » тот самый» , кровать — из Ялты:

Кабинет. Настольная лампа, часы, подсвечники, чернильный прибор — те , которыми пользовался Антон Павлович:

Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 6, стр. 2
Телефоны: 8 495 691-61-54, 8 495 691-38-37

Вт, Ср, Сб, Вс — с 11:00 до 18:00 (касса до 17:15)
Чт, Пт — с 14:00 до 20:00 (касса до 19:15)
Пн — выходной день
Последний день месяца — санитарный день

От метро «Баррикадная», очень не торопясь, 10 минут пешком.

В музее хорошо и люди сюда идут.

Это самая последняя фотография Антона Павловича. Больше их не будет. 1904 год :

О чём пишут в завещаниях?

Последние строчки завещания Антона Павловича( адресовано сестре ) :

» Помогай бедным. Береги мать, живите мирно.»

» Умница ты моя, нам бы с тобой хоть пять годочков пожить…»
Из письма к Ольге Леонардовне

«Неверно, что с течением времени всякая любовь проходит. Нет, настоящая любовь не проходит, а приходит с течением времени.»Чехов

Будем жить.

Для этого. И поэтому.

Спасибо.

.

 

Отредактировано автором: 07.10.16 16:06:41

https://www.otzyv.ru/read.php?id=198028

Comments are closed.