Факты:
Кирилл Александрович Фролов родился 17 февраля 1973 года в Москве. Отец Александр Михайлович — инженер. Мать Наталья Владимировна — экономист. Холост, детей не имеет. В 1990 году окончил среднюю образовательную школу. Поступил в Университет истории культур, который окончил в 1995 году. Затем поступил в Историко-архивный институт соискателем кандидата исторических наук. На данный момент работает над диссертацией. Руководитель отдела Украины Института стран СНГ. С 1997 года — пресс-секретарь Союза православных граждан.
Владимир Путин вернул России великого патриарха Никона. Это абсолютно закономерно, ибо фигура Никона символизирует проект модернизации России на основе православной традиции и собственный геополитический проект лидерства Москвы в восточнохристианской цивилизации.
Владимир Путин уже вошел в историю как выдающийся церковный и государственный деятель, содействовавший великому и святому делу восстановления единства Московского патриархата и Русской зарубежной церкви.
На Рождество 2007 года Владимир Путин сделал другое великое дело — посетив Новоиерусалимский монастырь, великую, но заброшенную святыню вселенского и русского православия — Новоиерусалимский монастырь, созданный великим, но оклеветанным Патриархом Московским, Великия, Малыя и Белыя России Никоном, как икона первого Иерусалима и как центр подготовки кадров для мирового православия, «экспорта православия», который является фундаментальным ресурсом России.
Обращение Владимира Путина к фигуре Патриарха Никона неслучайно, ибо фигура Никона символизирует проект модернизации России на основе православной традиции и собственный геополитический проект лидерства Москвы в восточнохристианской цивилизации.
Россия при патриархе Никоне
При Никоне Россия стояла перед лицом ложных альтернатив — западнической модернизации, которая означала бы растворение в глобалистических проектах, и национальной изоляции, превращении русских в «индейцев», гордящихся своей самостью, но проигрывающих технологическую гонку. В этой ситуации Россия неизбежно пала бы под натиском развивающихся технологически и политически конкурентов, а Русская Церковь проиграла бы в миссионерском соревновании с инославными христианами. Аналогии с современностью очевидны. Россия вновь у такой же развязки.
Именно Никон решил в 17 веке украинский и белорусский вопросы — благодаря его политической воле удалось преодолеть сопротивление «прагматичного» московского боярства, озабоченного, как правило, исключительно мелким купецким интересом, вовсе не желавшего ссориться с Речью Посполитой, и принять исторические решения о принятии малороссийских казаков под власть православного государя, и начать освобождение Белоруссии от польско-литовских оккупантов. Это не менее актуальная история.
Патриарх Никон продолжает оставаться одной из самых нераскрытых фигур русской церковной истории. До сих пор часто встречается мнение, что Никон якобы был главным виновником трагического церковного раскола в Русской церкви. Но это на самом деле еще не самое главное обвинение. А главное в том, что Никон якобы пытался восхитить государственную власть и установить теократию. Из этого делается вывод, что «Церковь в России всегда управлялась князьями», а идея сильной Церкви, Церкви как субъекта истории и политики, является якобы католической. Церковь на Руси не управлялась князьями. Россия была ближе к идеалу симфонии, чем Византия. Московские митрополиты и патриархи мирили князей, заставляли их строить единое Русское государство. Попытка нарушить симфонию со стороны Дмитрия Донского, пытавшегося поставить на московский престол «карманного» владыку «Митяя» провалилась, Дмитрий проиграл Церкви и стал святым. Иван Грозный, пока был в симфонии со св.Макарием, был Победоносцем, потом его «зашатало». Святители Филипп и Ермоген — символы сопротивления беззаконию во власти. Патриарх Филарет (Романов) был блестящим соправителем страны. Пока Алексей Михайлович был с Никоном, Россия побеждала. Пока «Тишайший» был в освободительных походах, Никон, если бы поставил такую цель, захватил бы власть. Но такой цели у него не было, ее наличие — навет, клевета. Поэтому сильная Церковь, подлинная симфония — как раз в русской традиции. И третье обвинение еще более абсурдно — это постановка Никона и Петра в один ряд, Никон — идеолог Московского патриаршества, Петр — его враг. Другое дело, что если бы рядом с Петром во главе Церкви стояла такая фигура, как Никон, необходимая для государства, модернизация происходила бы на основе традиции. Никон, в действительности, был носителем именно третьего пути — модернизации на основе традиции. Первый путь — традиции без модернизации — грозил и грозит превращением России в самобытную резервацию, которая легко будет сметена геополитическими конкурентами.
Модернизация без традиции — это растворение в глобалистском проекте, десакрализация и десуверенизация. Великий русский церковный историк митрополит Макарий (Булгаков) писал, что если бы патриарх Никон не был бы низложен, церковного раскола бы не произошло. Великий русский отец Церкви митрополит Антоний (Храповицкий) утверждал, что Никон был первый единоверец, предлагавший Неронову примирение, в том числе и обрядовое. Сам митрополит Антоний — идеолог восстановления Московского патриаршества, считавший это делом своей жизни, почитатель Никона как святого, являлся главным инициатором и идеологом единоверия (создания старообрядческого крыла в рамках Русской православной церкви), рукоположивший единоверческих епископов, утвердивший единоверие в Уфимском крае, вернувший из раскола тысячи самых упертых староверов. Антоний прямо предлагал отдать единоверцам один из крупнейших, чуть ли не кремлевских, московских соборов, дать церковной старине зеленый свет как силе, которая изгонит петровско-секулярное наследие из Церкви. В 17-м же веке провокатор раскола — польско-католическая дипломатия, испугавшаяся потери Малороссии (Никон был идеолог и инициатор воссоединения Великой и Малой Руси), и ее агент «митрополит» Паисий Лигарид использовал против Никона протестантскую цезаропапистскую идеологию. Читая его доносы и письма его единомышленника боярина Стрешнева царю Алексею Михайловичу о том, как опасна сильная Церковь, что Никон якобы «копает» под царя, невольно проводишь аналогии с широко известными в узких кругах антицерковными порталами, авторы которых пишут такие же политические доносы о том, что «Социальная концепция РПЦ — это подкоп под государство», «Московская патриархия и митрополит Кирилл готовят теократический переворот», и в противовес «слишком сильной» Церкви надо «создать и поддержать внутрицерковную оппозицию» и «альтернативное православие». Точно также тогда враги Церкви и России, агенты Речи Посполитой нашли и создали оппозицию Никону и поддержали «альтернативное православие», создав трагическую проблему, которая не решена до сих пор.
Символично, что печальный Собор низложил и Никона, и старообрядцев. Поэтому те, кто пропагандирует вмешательство светской власти в церковные дела, пишет политические доносы о мнимой опасности сильной Церкви, играет в «альтернативное православие», действует против России, может нанести такие рваные раны, которые еще 300 лет не излечатся. Неубедительны и попытки лишить Церковь статуса субъекта истории и общественного действия под благовидным обоснованием того, что ее дело — только спасать людей. Как раз для того, чтобы спасать людей, необходимо давать ясные объяснения, ясные цели, ясные перспективы, быть в авангарде, формировать общественное мнение, а не в арьергарде, вечно опаздывающими и догоняющими. Если Церковь не будет самостоятельным субъектом, и эта субъектность признанной (на юридическом языке это называется корпорацией публичного права), то она будет на обочине жизни народа, ее спасительная миссия будет ограничена узким кругом людей. Реальность такова: в нашем обществе благая весть может быть донесена только с использованием современных информационных технологий, церковное воспитание, образование, миссия, апологетика — это не только духовная жизнь и порыв, это и система, имеющая свою материальную, организационную и информационную составляющую.
Церковь должна быть самостоятельной в своей внутренней жизни, потому что сама она решит проблемы эффективнее. Ведь неосторожное обращение со святыней может породить очень серьезные последствия. Например, в правой прессе в массовом порядке идут публикации о том, что «единоверия», даже единоверческого епископата недостаточно, что всю Русскую церковь надо перевести на дониконовский обряд. Появление такой позиции закономерно, под ней подразумевается православная контрреформация как альтернатива обновленчеству, эта мера рассматривается как триумф и реванш русской традиции, утверждение лидерства России в православном мире. Однако западнорусская традиция, которую Никон пытался склеить с великорусской (и это было необходимо для соединения Западнорусской Киевской церкви с Московским патриархатом и воссоединения Великой, Малой и Белой России) — это такая же русская традиция. Кроме того, это может породить теперь уже «новообрядческий раскол». А ведь за 300 лет церковной жизни даже нелюбимое мной партерное пение стало тоже частью церковного предания, в эти века в Церкви просияли великие подвижники — преп.Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский, Феофан Затворник и многие, многие другие. Впрочем, партес и тому подобное не имеют к Никону никакого отношения — это уже послепетровская история. Православная контрреформация — это вовсе не старообрядческая реставрация, это чаемый великими русскими богословами «неокаппадокийский синтез» — воцерковление и постановка на службу Церкви и ее миссии достижений человеческой мысли, культуры. Конечно, субкультура староверов должна найти свое достойное место в Московском патриархате.
При Петре и после Петра имя Никона было запрещено
Сам дух, идея патриаршества Русской церкви должны были быть забыты. И если бы не труды «никонианина» и, одновременно, «единовера» Антония (Храповицкого), так могло и произойти. И надо быть неблагодарными потомками, чтобы об этом не задуматься. История с обрядовой реформой 17 века должна быть избавлена от недобросовестных интерпретаций. Никон стоял перед проблемой интеграции западной половины Руси в общерусскую церковную жизнь. В Малороссии и Белоруссии никогда не служили так, как считают идеалом старообрядцы. Но самоубийственно думать о том, что Западную Русь с первой русской столицей-Киевом из-за этого не надо было воссоединять. Также самоубийственно было откладывать воссоединение из-за обрядовых разногласий. Только в Западной Руси были православные богословские школы, и образованные кадры духовенства, без которого реализация никакой исторической миссии невозможна, были только там. Это московские князья 15-го века виноваты в том, что не перекупили, не выкрали, не заманили в Россию интеллектуалов погибающей Византии, не создали вовремя свои богословские школы.
Обрядовые вопросы в нападках на патриарха Никона являются не более чем поводом для развенчания идеи сильной Церкви
В мае 2005 года исполнилось 400 лет со дня рождения патриарха Великия, Малыя и Белыя России Никона. Этот юбилей не был отмечен должным образом, что по меньшей мере несправедливо. Выдающийся русский богослов митрополит Антоний Храповицкий считал патриарха Никона самым выдающимся человеком в русской истории. Действительно, Никон является идеологом воссоздания православной цивилизации как субъекта мировой истории и политики, лидером которой является Россия. Эта идея встретила сопротивление как западников, так и сторонников провинциальной версии русского национализма, а значит, пропагандирующих отказ от имперской миссии России и обрекающих ее на роль этнографической резервации, а резервации, как известно, проигрывают культурное и технологическое соперничества и оказываются в конечном итоге оккупированными.
Однако все проекты патриарха Никона поражают своей гениальностью и масштабом. Это и создание подмосковной Палестины — комплекс Новоиерусалимского монастыря. Никон понимал, что не каждый русский человек сможет попасть на места искупительных страданий и воскресения Спасителя, и поэтому создал Новоиерусалимский монастырь как место, где бы русский человек мог увидеть, как происходили Евангельские события. Но Никон задумал для Новоиерусалимского монастыря еще одну важнейшую роль. В Воскресенском соборе до сих пор сохранились престолы для всех глав поместных православных Церквей, чтобы они могли сослужить одновременно. Таким образом, Никон, создавал в Москве Центр мирового православия. В братию Новоиерусалимского монастыря брались представители всех православных наций — там готовились кадры для возглавления всех поместных Церквей и миссионеры для непросвещенных народов. По замыслу Никона, значение и влияние Нового Иерусалима было бы куда большим, чем Ватикана. И действовать было можно только так. При всем героизме защитников православия, в Западной Руси полонизация и окатоличивание делали свое дело. Незадолго до воссоединения с Россией в унию перешли крупнейшие православные апологеты — архиепископ Мелетий (Смотрицкий), автор знаменитого «Фриноса, плача Восточной Церкви», епископ Кирилл Транквиллон-Ставровецкий и наместник Киево—Печерской Лавры Кассиан Сакович. Даже православные апологеты во главе с митрополитом Петром Могилой перешли на латынь и польский. Только решительное православное контрнаступление могло спасти ситуацию.
И сейчас Новоиерусалимский монастырь сохранился и может выполнять возложенную на него миссию. То, что этот великий центр русского и вселенского православия является ныне провинциальным монастырем, неправильно и недостойно.
Другие великие дела Никона
Никон создал еще несколько великих монашеских центров — Иверский Валдайский монастырь и Крестный монастырь на Кий-острове. Монашеское вдохновение он видел в Афоне, и как символ связи России с монашеским государством он распространил на Руси почитание великой афонской святыни — Иверской Божией Матери (знаменитая Иверская часовня на Красной площади — детище Никона). И эта традиция стала родной в России. Помимо гигантского монастырского строительства, Никон строит Патриаршие Палаты в Кремле — символ симфонии, демонстрация идеи Москвы — Третьего Рима именно как православной, канонической по сути. Поэтому неправы те, кто обвиняет Никона в противопоставлении идей России как Третьего Рима и Нового Иерусалима. Одно из другого вытекает и сочетается в православном русском проекте. И сейчас Патриаршие Палаты в Кремле, как и все храмы и соборы Московского Кремля, несомненно, должны быть возвращены Церкви. При этом главная резиденция президента России также была, есть и будет в Кремле. Это важнейший смысловой шаг в возрождении симфонии Церкви и государства в России. Поэтому как промедление с возвращением Церкви храмов Кремля, так и провокационные разговоры о переносе столицы из Москвы являются ударом по смыслу Российской государственности, суверенитета страны.
Другой важнейший проект патриарха Никона — воссоединение Малороссии и Белороссии с Россией. Это целиком его заслуга. Патриарх Никон буквально заставляет Московский Земский Собор 1653 года принять петицию Богдана Хмельницкого и начать войну с Польшей. Ведь тогда политическая ситуация в России во многом напоминала нынешнюю. Противники ее исторической миссии и имперского пути самых разных политических ориентаций тогда добились того, что Запорожские казаки десятилетиями просили принять их в Московское подданство, но получали отказ тех боярских кругов, которые считали воссоединение русских земель ненужным и обременительным. Именно эти круги заключили фактически альянс с польской католической дипломатией и добились дискредитации и низложения патриарха Никона. Идеологами этого низложения были тайный католик Паисий Лигарид, который олицетворял волю польских кругов, боящихся ликвидации унии и потери Малороссии, и московский боярин Стрешнев, либерал и сторонник «государственного контроля над Церковью». Именно такие люди, как Стрешнев, добивались создания «монастырского приказа», говоря современным языком, «госоргана по делам религий». Именно они столкнули патриарха с царем, убеждая последнего в том, что Никон якобы опасен для государства, что он стремиться установить «теократию» и тому подобное, ибо если бы Никон хотел подмять государственную власть, то он бы это сделал, т.к. он фактически управлял Российским государством во время долгого отсутствия царя Алексея Михайловича, который возглавлял военные походы против Польши.
Но не собирался Никон захватывать государственную власть, а был он сторонником сильной Церкви, соработающей с государством в деле возрождения народа и внешней экспансии. Именно благодаря Никону в России появилось высшее образование, современная армия, сильная, в т.ч. церковная, экономика, расцвет культуры. Никон выписывает из Белоруссии лучших мастеров, благодаря которым появляется великолепное московское барокко и знаменитая московская школа изразцов. Из Малороссии Никон приглашает в Москву именно представителей «эллино-словенской», а не «латино-польской» школы, во главе с иноком Епифанием Славинецким для создания «Русской Библии» на основе Септуагинты — греческого перевода (знаменитая «Русская Библия св. Геннадия Новгородского переводилась с «Вульгаты»). Почитание в России Иверской Иконы Божией Матери, восстановление связи с Афоном — также заслуга Никона.
Как известно, еще при царе Федоре Алексеевиче было восстановлено патриаршее достоинство Никона, а Поместный Собор 1917-18гг., восстановивший Московский патриархат, выехал всем составом в Новоиерусалимский монастырь, где у гробницы патриарха Никона была отслужена панихида (на этой могиле, по свидетельству монахов Новоиерусалимского монастыря, происходят чудеса). Поэтому мы считаем необходимым в ближайшее время опубликовать великолепную статью митрополита Антония (Храповицкого) «Патриарх Никон России». Для «ищущих повода» специально поясню, что термин «реформатор» используется митрополитом Антонием совершенно не в «перестроечно-гайдаровском» контексте, который он не мог предугадать. Речь идет о восстановлении канонического строя управления Церкви.
Кирилл Фролов
Читать полностью:http://www.km.ru/glavnoe/2007/01/18/ideologiya/podvig-patriarkha-nikona-kak-put-k-vozrozhdeniyu-rossii